Митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава: Надо учиться Христовой любви

Милостив Господь к чадам Своим. Не всех призывает Он на поприще монашества, но тем, кого избрал, дает особую помощь. О счастье быть монахом, о том, как и кому быть проповедником в миру, ласково, с тихой детской простотой рассказывает «Славянке» один из старейших архиереев Русской Православной Церкви митрополит Чебоксарский и Чувашский Варнава.

Ваше Высокопреосвященство, расскажите, пожалуйста, о своем детстве, своих родителях.

И деда моего, священника, и отца арестовали еще до моего рождения. Поэтому историю семьи я знаю со слов мамы. После ареста дедушки храм остался без священника. Вскоре после этого, в 1931 году, Рязанским архиереем было принято решение рукоположить в священники моего отца. Диаконская хиротония уже была назначена на Прощеное воскресенье 1931 года, но власти узнали об этом и арестовали отца на Масленицу. Состоялся суд, отца осудили на 10 лет. Потом пришло устное сообщение, что он скончался. Умер он молодым — в 35 лет, мама в то время была беременна мной.

После ареста и смерти отца, по приговору, мама с детьми — двумя моими братьями и сестрой — подлежали высылке с конфискацией всего имущества. В Великую Субботу пришли забирать ее с детьми, а она меня рожает… Арест отложили на время, а потом уже не стали нас ссылать. Но отобрали все: и земли, и постройки, и скот, оставили только маленький домик, похожий на баньку. Жили мы там впроголодь, как придется. Но выжили, слава Богу. И, несмотря на гонения, с самого детства, с пеленок, я жил с Богом.

Расскажите, пожалуйста, об этих временах гонения.

Церкви все были закрыты, на всю область остался только один Скорбященский храм в Рязани, находился он в двадцати пяти километрах от нашего села. Но я милостью Божией вырос, можно сказать, в Церкви.

Во время Великой Отечественной войны, когда немецкая армия подходила к Рязани, мне, 12-летнему подростку, вместе с односельчанами приходилось копать противотанковые рвы и окопы у нашего села. Слава Богу, немец не дошел до нас восьми километров.

После войны, в 1947 году, в Рязани разрешили открыть Борисоглебский собор. К этому времени я уже подрос и ходил туда, помогал его восстанавливать — собор был весь разрушен. А в 1952 году в восьми километрах от нас, в селе Бахмачеево, открыли Свято-Троицкий храм, там я стал служить пономарем у протоиерея Петра Смирнова, моего дяди. Он был батюшкой высокой духовной жизни. Он-то и благословил меня ходить на богослужения в рязанский Борисоглебский собор.

Из молодежи я ходил туда один: ни девчонок, ни парней — никого вообще не было. А если кто появлялся — их сразу запугивали, чтобы в храм не ходили. Один

день мне запомнился навсегда. Случилось это под Великую Пятницу, в тот год Благовещение на Великий Пяток пришлось, служба шла долго, читалось 12 Евангелий. Я выхожу после службы, а у храма меня ждут два милиционера. Даже прихожане просили, чтобы меня оставили в покое, но милиционеры всех разогнали, чтобы никто не вмешивался. Меня привели в отделение, дают бумажку: «Подпиши, что больше в храм не придешь». Я отказался, а они мне говорят: «Ты подпиши для нас, нам так надо, а сам потом можешь ходить». Отвечаю: «Нет». Я был такой неиспорченный — как это, соврать: подпишу, а сам буду ходить? Они меня сильно избили, грозили, что если не подпишу эту бумагу, убьют меня. Но я с Божией помощью все равно не сдался. Знаете, в житиях святых рассказывается о том, как святые не чувствовали боли, когда их мучали. Такое чудо Господь и со мной сотворил: меня били, но боли я не чувствовал. Такое со мной было единственный раз в жизни… Милиционеры спрашивали: «Неужели тебе не больно?» Я молчал. Они начинали бить еще сильнее, изо всех сил — чуть не убили. А я не чувствовал. Даже какая-то радость была. Потом пришел начальник этих милиционеров и спрашивает их про меня: «Кто такой? Почему забрали? А где документы, по которым вы его задержали?» Те стали оправдываться. Он им: «Сейчас же его отпустите!» И когда меня отпускали, я задал вопрос: «Вот я сейчас выйду, а потом опять пойду в храм, вы меня снова заберете?» — «Нет, больше не заберем». Вот так я Божией милостью и победил. Потом, действительно, всех молодых, кто приходил в храм, забирали, а я один ходил, и меня не трогали. Самое главное, когда меня избивали, я помнил, что сегодня Великий Пяток, что и Спаситель страдал в это же время, мне было так приятно думать, что Господь был со мной. Вот так я и ходил в храм за 25 километров пешком, ведь транспорта тогда никакого не было.

В том же 1952 году владыка Николай (Чуфаровский) пригласил меня к себе иподиаконствовать. Он был очень добрым старцем и очень меня любил. Иподиаконствовал я у него два с половиной года, ездил с ним по приходам, помогал ему в канцелярии, печатал на машинке. Там я познакомился с отцом Иоанном (Крестьянкиным). Его назначили служить в село Летово, в Рыбновском районе. Я был еще юношей, а он меня так полюбил. Помню, он мне рассказывал: «Я в своей жизни один раз, не прочитав молитвенного правила, служил Литургию». — «Отец Иоанн, а почему так?» А он мне, юноше, рассказывает, как на исповеди: «Да вот, ко мне забрались воры, посадили в подвал, сверху на крышку поставили бочку, чтобы я не вышел. Я сидел там, молился, как мог, но правило не читал. А мне надо было Литургию служить». Люди, пришедшие в храм, поняли, что отца Иоанна нужно искать, не мог он просто так на службу не прийти. Стали искать и нашли в подвале, батюшка вышел оттуда и сразу пошел служить. Тогда разбойники забрали у него все: иконы, кресты, оставили только один деревянный крест. И отец Иоанн этот деревянный крест до самой смерти носил как самый дорогой. Потом я с батюшкой поддерживал связь, мы общались. Он давал мне такие наставления, которые, действительно, нужно было слушать. Отец Иоанн всех любил нелицеприятно — и плохих, и хороших, для всех был отцом. И даже если кто-то приходил к нему с лукавством, батюшка этого человека, бывало, так обласкает, расцелует, что тот уходил от него уже другим человеком.

Хорошее было время. Я жил тогда у отца Виктора Шиповальникова, настоятеля Борисоглебского собора. Владыка Николай моей работой был доволен. Да и вообще все батюшки были такие добрые, любили меня. Тогда все

священники были старинные, вышедшие из заключения и многое перетерпевшие. Служил я иподиаконом у епископа Николая до 1955 года.

Владыка, почему Вы выбрали монашеский путь?

С детства я был гонимым, и поэтому решил быть при Церкви. Еще подростком я был знаком с монахами, и уже тогда решил, что обязательно буду монахом. Никто мне это не подсказывал. Семья мне не препятствовала, мама была глубоко верующая. Времена, конечно, были тяжелые, монастыри были закрыты, но когда открыли Троице-Сергиеву Лавру, думал идти только туда. Набор был очень маленький, прописаться было большой сложностью. Но Господь все устроил.

Отец Виктор Шиповальников, настоятель Борисоглебского собора, поехал как-то в Лавру. А наместник Лавры, архимандрит Пимен, был его близкий друг. Ну, отец Виктор поговорил насчет меня, и архимандрит Пимен сказал: «Пусть немедленно приезжает, пока прописывают». А я к такому резкому повороту еще не был готов, нужно было обговорить это с мамой. Но я знал, что сейчас она будет против. Надо было что-то придумывать — без благословения-то материнского как? И паспорта у меня еще не было — в деревнях ведь паспорта не давали раньше — а он был обязательно нужен. Ну, поехал маму уговаривать. А я знал ее слабинку и говорю: «Хочу жениться, и все!» Конечно, тогда она была и на это не согласна: «Нет-нет, не разрешу, молодой еще очень…». Я ей: «Один выход — в монастырь». Она и говорит: «Иди лучше в монастырь». Сняла со стены иконочку и благословила меня.

Так я отправился в монастырь. Последний раз служил иподиаконом на память святителя Николая. Епископ Николай был именинником. Я помню, как он поставил меня на солею и объявил народу: «Володя уходит в монастырь. Нам, — говорит, — жалко отпускать его, но он в такое место идет — в монастырь! Будем молиться за него, чтобы он был хорошим монахом». Владыка обнял меня, простился со мной. Я пообедал и поехал в монастырь. Владыка отправил меня в Лавру на своей машине — «ЗИМ».

Мне дали келью там, где находятся Патриаршие покои, дали подрясник, определили послушание — посошник. Я должен был стоять с жезлом при наместничьей службе и быть помощником ризничего. Вот так и начал свою жизнь в монастыре.

В мае пришел, в августе — рясофор, в ноябре уже в монахи постригли. Я был молодой, всего 24 года. Физически бывало тяжело, но духовно — легко. Все монахи были уже старцами, опытными, молодежи в монастыре почти не было. Всего нас было 75 человек. Несли послушания, пели раннюю и позднюю Литургию, приходили на братский молебен — все до единого. И старцы, и молодые — все приходили. Все послушания выполняли монахи — и на кухне, и на просфорне — везде были братия, даже портной — и тот был иеромонах. И везде справлялись. Только территорию наемные рабочие убирали. В Троице-Сергиевой Лавре я прожил 21 год.

Как Вы восприняли новость о назначении в епархию? Никогда не думал о таком пути. Я в Лавру пришел, чтобы просто спасаться, Богу служить. Но в один прекрасный день Патриарх выдвинул мою кандидатуру на посвящение в епископы. Через шесть дней после решения Синода Патриарх

меня вызвал и сообщил об этом. Я стал отказываться, но Святейший говорит: «Мы, конечно, примем ваш отказ, но Синод будет решать, как вас наказать. Ну и, конечно, в Лавре вы уже не останетесь. Лучше соглашайтесь». Вот так я и стал архиереем.

Владыка, расскажите, пожалуйста, как началось Ваше служение?

На новом месте сначала было непросто, но привык. Прибыл я в епархию на поезде с двумя чемоданами, все кругом новое, никого из друзей и близких с собой не привез, один был. Но приняли меня хорошо, народ полюбил. В Чебоксарах тогда был только один храм, и на службах он был всегда полон народом.

Ваше Высокопреосвященство, кто сейчас является для Вас примером в духовной жизни?

Выделять кого-то из архиереев или священнослужителей очень трудно. Одних возвышать, а других умалять я не могу. Все хорошие: и архиереи, и протоиереи, и архимандриты — все хорошие. И каждый спасается по-своему, никогда не надо смотреть, как он это делает потому, что трудно судить, насколько человек духовный.

Как возрождается приходская жизнь в Вашей епархии?

Возрождается хорошо, 36 лет назад в нашей епархии было всего 35 приходов, а сейчас уже 230. Образовалась митрополия, теперь у нас три епархии, новые епископы хорошие, благочестивые. За все слава Богу!

Владыка, как Вы оцениваете духовный потенциал современной молодежи? И как говорить сегодня с молодежью о Боге, о вере, чтобы быть услышанным?

Молодежь сейчас стала другой. Нам надо работать с ними внимательно, грамотно. Особенно активно нужно возрождать воскресные школы, кружки, в которых нужно объяснять суть православной веры. Молодежь нужно воспитывать с терпением, смирением, учить с любовью. Священники должны проповедовать не только в храме, но и в вузах, школах и детских садах, во время совершения треб. И борьба здесь идет уже не за воцерковление даже, а за то, чтобы наша молодежь была хорошая, чтобы она не шла по жизни ложным путем и не утопала в пороках. Ну, а если молодежь будет верующая, богобоязненная, то и государство наше будет крепким, жизнь будет лучше, и меньше будет преступлений.

Какова, на Ваш взгляд, роль женщины в деле православного миссионерства?

Женщины более ревностно чтут Православие и, безусловно, намного лучше мужчин подходят для миссионерства в миру. Мужчины менее приспособлены к этому. Православные женщины и детей стараются воспитывать в вере. Да, вообще, многое держится на женщинах. Они могут любить и воспитывать не только своих, но и чужих детей. Своей жизнью православные женщины показывают пример того, каким должен быть христианин, и как жить благочестиво. Женщины играют в просвещении и миссионерстве огромную роль. Особенно сейчас это нужно ценить и использовать. Ведь священнослужители не могут охватить всего, а когда на помощь приходит женщина, появляется серьезное

подспорье. И я желаю, чтобы как можно больше женщин трудились на Христовой ниве.

Владыка, насколько важно, на Ваш взгляд, возрождение национальных традиций?

В каждом месте национальные традиции разные. Например, у нас в Чувашии свои традиции, и они отличаются от традиций средней полосы России. И Православие-то чуваши приняли не так давно. Просвещением Чувашской земли занимался Казанский архиепископ святитель Гурий (XVI), он построил первый храм, а так же И. Я. Яковлев (XIX), который создал чувашский алфавит и перевел для своего народа Евангелие. Теперь же чувашский народ стал богобоязненным и старается исполнять закон Христов. Люди посещают храмы, стараются способствовать тому, чтобы батюшка на приходе был хороший, чтобы служба была длинной. И если настоятель начинает сокращать службу, прихожане возмущаются.

Безусловно, важно хранить и чтить народные традиции, но необходимо различать христианские устои и пережитки язычества. Чуваши придерживаются старых обычаев, они глубоко верующие люди и большие труженики. Плохого про них не знаю ничего и ничего осудительного сказать не могу, только хорошее.

Что бы Вы посоветовали современным молодым семьям?

Жить благочестиво, уступать друг другу, не обвинять друг друга, нести общий крест и терпеть все невзгоды вместе. Если муж и жена будут друг друга терпеть — семья будет сильная, а если будут друг к другу придираться, то семья распадется. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2). А закон Христов исполнять нужно всегда. Муж и жена должны мирно и правильно распределять время для молитвы и для работы, и все должно быть по согласию. Ругани ни в коем случае быть не должно. И тогда Господь пошлет Свою благодать, будет их хранить и вразумлять.

Сейчас в обществе много говорится о кризисе семьи, демографическом кризисе, недопустимости абортов, но мало говорится о причине, которая привела современное российское общество к такому состоянию. Причина этих бедствий — утрата духовного фундамента семьи. Без восстановления в семье духовности, без приближения человека к Богу, мы не сможем решить проблемы демографии, абортов, разводов и неполных семей.

Семья — малая Церковь. Это понятие дошло до нас с первых веков христианства. В жизни семьи исполняются слова Христа Спасителя: …Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). Если в центре семьи не Христос, то нельзя говорить о такой семье, как о семье христианской.

Умножение любви и возрастание в ней является одной из главных целей семьи. Семья — это первая школа любви, воспитавшись в ней, любовь доследует распространять на всех окружающих. Учиться любви к ближнему нужно, прежде всего, с любви к тому, кто рядом с тобой, кто составляет с тобой одну плоть. Если мы не возлюбим друг друга, то и не исповедуем Пресвятую Троицу, потому что или не сможем, или солжем. Любовь в семье должна быть подобна любви Христа к Церкви, жертвенной до готовности отдать жизнь. О необходимости беречь в браке взаимную любовь говорит святитель Феофан Затворник: «Берегите с женою взаимно свою любовь. В этом источник счастливой семейной жизни. Но надо

блюсти его, чтобы не засорился».

Целомудрие стало сегодня той добродетелью, которая наиболее попираема и пренебрегаема в современном мире, но именно она является основой крепкой семьи и предупреждает те проблемы, о которых говорится в современном обществе, — аборты, разводы, измены, различные заболевания душевные и телесные. Слово «целомудрие» указывает на цельность и крепость личности, духовную устроенность человека. Искушения блудным грехом сильны, и ничто не волнует так юношеского возраста, как эта страсть. Грехи блуда приносят большой вред и разрушение душе и телу и в святоотеческом предании именуются падением. Апостол Павел указывает на страшный для распутных приговор: Аще кто храм Божий растлит, растлит сего Бог (1 Кор. 3, 17). Святитель Иоанн Златоуст учит: «Кто был целомудренным до брака, тот тем более останется таким после брака. Напротив, кто до брака научился любодействовать, тот и после брака станет делать то же самое».

Законный брак — одно из важных условий возникновения семьи как малой Церкви. О Божием установлении и благословении брака Священное Писание говорит неоднократно. Так, в книге Бытия читаем: И сотворил Бог человека… по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог… (Быт. 1, 27, 28). Зная непреложность и истинность Писания, нужно признать, что законный брак должен быть благословен Богом. Союз Христа с Церковью исполнен благодати и истины (см. Ин. 1, 14), и брачный союз с благословения Церкви исполняется благодатью Святого Духа.

Владыка, как Вы смотрите на предложения о модернизации богослужения: введение русского языка вместо церковно-славянского, упрощение Таинства Исповеди, сокращение богослужений и постов?

Мы к этому пока не готовы. И если мы будем вводить что-то новое в Церкви, может случиться раскол. Пока народ к этому не готов и воплощать это не следует.

Как быть, если видишь серьезные прегрешения, в том числе и против заповедей Божиих, со стороны священноначалия?

Ни в коем случае нельзя осуждать священника, чтобы самому не впасть в тот грех, за который осудил. Как говорит преподобный Иоанн Лествичник, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами, и иначе не бывает. Нужно молиться за согрешившего священника и просить у Бога милости.

Ваше Высокопреосвященство, с каким пастырским напутствием Вы бы обратились к читательницам нашего журнала?

Желаю благодатной Божией помощи в несении своего послушания. Желаю читательницам журнала «Славянка» сопоставлять свою жизнь с христианством. Если вы будете просить Господа и веровать, что Он рядом, то Он будет принимать ваши просьбы, и вы будете жить благодатно под покровом Божиим. Желаю вам здоровья, Божией помощи и мира. Будьте добрыми ко всем — и к добрым людям, и к злым — тогда сами увидите свои плоды. Да хранит вас всех Господь!